Тема: Повседневная жизнь столичного дворянства в России в первой трети XIX века. Учебная работа № 351971

Учебная работа № 351971. Тема: Повседневная жизнь столичного дворянства в России в первой трети XIX века

Выдержка из похожей работы

…

Жизнь Арсеньева

…….ысли, что мне будто бы полагается лет
через десять или двадцать умереть. А
родись я и живи на необитаемом острове,
я бы даже и о самом существовании смерти
не подозревал. «Вот было бы счастье!»
— хочется прибавить мне. Но кто знает?
Может быть, великое несчастье. Да и
правда ли, что не подозревал бы? Не
рождаемся ли мы с чувством смерти? А
если бы не подозревал, любил ли бы я
жизнь так, как люблю и любил?

О
роде Арсеньевых, о его происхождении
мне почти ничего не известно. Что мы
вообще знаем! Я знаю только то, что в
Гербовнике род наш отнесен к тем,
«происхождение коих теряется во мраке
времён». Знаю, что род наш «знатный,
хотя и захудалый», и что я всю жизнь
чувствовал эту знатность, гордясь и
радуясь, что я не из тех, у кого нет ни
рода, ни племени. В Духов день призывает
церковь за литургией «сотворить
память всем от века умершим». Она
возносит в этот день прекрасную и полную
глубокого смысла молитву:

—
Вси рабы твоя, боже, упокой во дворах
твоих и в недрах Авраама, — от Адама даже
до днесь послужившая тебе чисто отцы
наши, други и сродники!

Разве
случайно сказано здесь о служении? И
разве не радость чувствовать свою связь,
соучастие «с отцы и братии наши, друга
и сродники», некогда совершавшими
это служение? Исповедовали наши древнейшие
пращуры учение «о чистом, непрерывном
пути отца всякой жизни», переходящего
от смертных родителей к смертным чадам
их — жизнью бессмертной, «непрерывной»,
веру в то, что это волей Агни заповедано
блюсти чистоту, непрерывность крови,
породы, дабы не был «осквернен», то
есть прерван этот «путь», и что с
каждым рождением должна все более
очищаться кровь рождающихся и возрастать
их родство, близость с ним, единым отцом
всего сущего.

Среди
моих предков было, верно, немало и дурных.
Но всё же из поколения в поколение
наказывали мои предки друг другу помнить
и блюсти свою кровь: будь достоин во
всем своего благородства. И как передать
те чувства, с которыми я смотрю порой
на наш родовой герб? Рыцарские доспехи,
латы и шлем с страусовыми перьями. Под
ними щит. И на лазурном поле его, в
середине — перстень, эмблема верности
и вечности, к которому сходятся сверху
и снизу своими остриями три рапиры с
крестами-рукоятками.

В
стране, заменившей мне родину, много
есть городов, подобных тому, что дал мне
приют, некогда славных, а теперь заглохших,
бледных, в повседневности живущих мелкой
жизнью. Все же над этой жизнью всегда —
…